Коло Жизни. Бесперечь. Том 1 - Страница 25

Войдя в залу через зеркальную стену первым, Огнь незамедлительно направился к креслу Першего, на ходу вельми по-теплому зыркнув на Стыня.

– Я пошел, – досада ноне ощущалась и в певучем басе младшего Димурга. – Принесу девочку.

Он, не мешкая, развернулся в сторону стены, из каковой теперь выступил Седми, да, торопко кивнув проходящему Огню, и вовсе стремительно покрыл расстояние меж собой и ней, несомненно, жаждая поскорей уйти из залы. Одначе, это ему не удалось, поелику его придержал за руку Седми, и нежно приобняв за шею, прикоснулся губами к очам.

– Малецык, давно не виделись, – мягко протянул Рас своим высоким, звонким тенором. – Так, рад тебе, моя драгость. Как себя чувствуешь?

– Здравствуй, Седми, все благополучно, – не менее трепетно отозвался Стынь целуя Раса в плечо прикрытое легкой материей красной рубахи.

Седми также, как и все Расы, был высоким, худым Богом, только в отличие от Огня не смотрелся изможденным, да и его бело-молочная кожа вельми ярко подсвечивалась золотым сиянием, общим признаком всех Зиждителей. У Седми очень красивым смотрелось, с прямыми границами и вроде квадратной линией челюстей, лицо. Пшеничные, прямые волосы, брада и усы, казались давеча коротко обстриженными. Вздернутый, с выпяченными ноздрями нос, говорил о нем как о своевольном Боге, а кораллово-красные губы с полной верхней и тонкой нижней явственно проступали, словно Седми прежде чем войти убрал с них все волоски. Замечательными смотрелись глаза Раса, со слегка приспущенными веками, по форме напоминающими треугольник, где радужки также имели вид треугольника, цвет каковых менялся от блекло-серого до мышастого. Порой радужная оболочка и вовсе становилась темно-мышастой, аль почти голубо-серой с синими брызгами по окоему, смотря по настроению Седми. Тонкие рдяные сандалии, красная рубаха, да серебристые шаровары были на Боге. А на голове Седми находился венец, в полной своей мощи и величие. Проходящая по лбу широкая мелко плетеная цепь, на которой, будто на пирамиде восседали такие же цепи, где, однако, каждое последующее звено было меньше в обхвате предыдущего, заканчивалось едва зримым овалом. Сияющий золото-огнистым светом венец, единожды перемещал по поверхности и вовсе рдяные капли искр. В левой мочке уха Бога ярко мерцали махими капельками бледно-синие сапфиры, усыпающие ее по всему окоему. Украшение оное Седми творил только, когда бывал у Димургов, тем самым символизируя свою общность с ними.

Стынь, еще раз, прикоснулся губами к плечу Седми, а тот ласково облобызал его висок и только после этого выпустил из объятий. Но, кажется, лишь затем, чтобы младший Димург мгновенно исчез в зеркальных стенах залы.

Седми с удивлением обозрел колыхание глади стен, ноне приобретших цвет серебра, и, сделав медлительный шаг вперед, молвил, вместо приветствия:

– Отец, что с малецыком Стынем? Отчего не остался с нами?

– Верно, оттого, мой любезный, Седми, – не мешкая отозвался Перший. – Что боится получить затычину по своей божественной голове от Огня.

Перший уже отстранился от пологого ослона кресла, и сейчас крепко прижимал к своей груди присевшего на краешек сидения Огня, видимо, утонувшего в руках своего Творца. Чуть слышно хмыкнул в объятиях старшего Димурга младший Рас, и весьма как-то глубоко вздохнул, словно только, что умиротворился любовью того, в ком достаточно сильно нуждался.

Огнь и Седми пробыли у Першего долго… И все то время Стынь по ранее озвученной старшим Димургом причине не появлялся в зале. Он принес спящую Лагоду только тогда, когда Расы собрались уходить и Перший его вызвал, объяснив свое отсутствие старшим Богам тем, что ожидал, когда ребенок забудется сном.

Лагода пробыла в хуруле также немало времени, оно как Расы поздоровавшись с Крушецом, ожидали прибытия из дальней Галактики Копейщика Словуты и всех Атефов, посему и не возвращали ее на Землю. И весь этот срок девочка жила на космическом корабле, под присмотром обитающих там существ, в основном находясь в обществе Седми, Дажбы и Огня… Огня, который возвернув при помощи Седми Ладу на планету, должен был отбыть из Млечного Пути в сопровождении Дивного на его айване к Родителю. Понеже так повелел поступить Перший, вельми встревоженный столь мощной утомленностью малецыка.

Маленькая Лагода вернувшись на Землю, оказалась дюже напугана, не столько незнамым и новым помещением капища, не столько неизвестным ей мужчиной, так разнившимся с Богами, к коим она тянулась по причине общности ее естества, сколько количеством людей, которых увидела на площади. За свои недолгие лета Года лицезревшая всего-навсе трех женщин, знахаря, да сверстниц-девчушек к каковым ее иноредь водили поиграть вельми испугалась той огромной толпы, и громко закричала, принявшись звать сначала маму, затем все того же Огу. Одначе, ныне жизнь Лагоды столь резко изменившаяся зовом и в целом предпочтением Крушеца, стала бесценной не просто для дарицев, а для самих Творцов систем, в многочисленных Галактиках составляющих Вселенную, величаемую Всевышний. Посему Липоксай Ягы заботливо прижав испуганно вздрагивающее тельце девочки к своей могутной груди, в сопровождении уже возложивших дары Богам жрецов, поспешил вниз с лестницы, желая как можно скорее прибыть в детинец и передать божество в руки тех, кто умел и знал, как надо справляться с расстроенными чадами.

Вещун, прибыв в свой дворец, незамедлительно вызвал из детинца болярина нянек, которые в должном количестве, ибо господа имели потомство, жили там. А дотоль как те явились, сумел отвлечь божественное чадо от слез и успокоить его, позволив играть снятыми со своих перстов двумя крупными золотыми перстнями с сапфиром и изумрудом. С тем одновременно отдав указание своим помощникам разослать в остальные шесть волостей к вещунам, возглавляющим данные местности, грады и поселения, весть о появление в Лесных Полянах божества принесенного самим Богом Огнем.