Коло Жизни. Бесперечь. Том 1 - Страница 99

– Хотел спросить, – после продолжительной паузы молвил Боримир Ягы и чуть зримо шевельнул ногами. Нынче он, как и поляновский вещун был обряжен в одежду присущую воинам и наратникам: черные шаровары, рубахи, только желтого цвета и каныши. – Спросить у тебя Липоксай Ягы, как здоровье божества?

В шатре с достаточно высоким сводом устланном коврами и стоящим посередь массивным круглым столом, кроме двух вещунов никого не находилось. Завеса плотно прикрывала вход в шатер, и, несмотря на позднее время, расставленные по кругу, свещники светло озаряли внутреннюю часть помещения так, что зрелось любое движение лица, аль легкое перемещение перст, волосков. Липоксай Ягы медленно отворил очи и задумчиво протянул:

– Вроде бы получше. Одначе, – вещун прервался, и, приподнявшись с подушки, облокотился о поверхность ложа рукой. – Божество стали мучить судороги, – дополнил он нескрываемо печально. – И не Радей, не Довол не могут их снять. Всяк раз, мы приметили, как чадо тревожится или ей снится плохой сон, начинается корча. Я хотел попросить у тебя помощи…

– Помощи? – Боримир Ягы немедля подался вперед, оторвав от ослона кресла спину и голову, спешно закивав, указывая тем о своем желание помочь.

– Хотел взять твоего знаменитого кудесника Прокуя, – продолжил пояснять полянский старший жрец, не сводя взора с лица своего соратника. – Чтобы он осмотрел божество и помог излечить… Ежели ты, конечно, не против.

– Конечно, конечно, – тотчас отозвался Боримир Яры и днесь закивал многажды сильнее, вроде жаждал теми рывками оторвать себе головенку. – Я прям чичас направлю повеление ему явиться сюда… И когда мы уладим все с этими мятежниками и ты отправишься к себе в Лесные Поляны, возьмешь его с собой… Все, все лишь бы помочь нашему божеству.

После того как Сбыслав Ягы обратился на глазах старших жрецов в кровавый кусок в ЗлатЗале, Боримир Ягы не просто стал поклоняться божеству, он стал его бояться. И тот страх был столь сильным, что каждый раз, когда он думал о девочке, у него начинала болеть голова или появлялась безостановочная икота. Боримир Ягы прожил долгую жизнь, однако никогда не видел такого явственного вмешательства Богов в удел человека. И посему будучи обычным человеком, хоть и занимающим высокий ранг старшего жреца, которому свойственны ошибки и проступки теперь боялся, что прознав про них Зиждители разгневаются на него и накажут. Впрочем, как и понятно, повенецкий вещун зря боялся, ибо поддерживал он верную сторону, зла девочке не желал, не сомневался в ее божественности, а потому совершенно не интересовал Богов… ни Дажбу, ни Круча, ни тем паче Стыня… Стыня и, вообще, если кто интересовал, всего-навсе сам Липоксай Ягы, которого Еси любила. И после произошедшего нападения не раз сказывала ему, сопровождая сие слезами, как она боится потерять своего Ксая.

– Спасибо Боримир Ягы за кудесника, – благодарно проронил Липоксай Ягы, надеясь, что быть может знаменитый не только в Повенецкой волости, но и во всей Дари Прокуй осмотрит его дорогое чадо и наконец поможет.

Потолковав еще немного о том, о сем Боримир Ягы вмале поднялся, и, попрощавшись с полянским вещуном ушел почивать в свой шатер, разбитый в части повенецкого стана. Липоксай Ягы проводив взоров своего вечного соратника до завесы, положил голову на подушку по меньше, и, сомкнув очи, заулыбался, так как узрел пред собой образ Есиньки… Он уже было даже погрузился в сон, когда услышал вновь возникший резкой протяжной волной голос Стыня внутри головы:

– Липоксай Ягы в переговоры с Захаром не вступай. Он жаждет твоей смерти, все его заверения будут лживыми… И вообще те переговоры направлены будут на то, чтобы устроить для тебя ловушку. Поутру сразу начинай сражение. И не бойся я буду подле… Подле тебя Липоксай.

Глава двадцать шестая

Как и повелел Бог Стынь, ноне вызвавший в Липоксай Ягы мощную волну уважения, наутро вещун отказался от ведения переговоров с посланником Захара и даже не пустил его за линию стана. Одновременно, передав бунтовщикам через приближенных людей, что лишь уничтожив их, как того требуют Зиждители, будет спокоен за жизнь божества.

Выстроившиеся под клиновидным, красным стягом, на полотнище которого просматривался смаглый крест, с загнутыми концами, закрученными в левую сторону, Полянской волости, зеленого Повенецкой и синего Семжской, ратники объединенных сил смотрелись достаточно мощной силой, впереди конников, как и было, заведено у дарицев встали войводы. Липоксай Ягы, Боримир Ягы, Мирбудь Ягы и Внислав Ягы хоть и умели держать в руках мечи и самострелы, в бою, как занимающие особые ранги жреческой касты, не участвовали. Их ставка, в виде открытого шатра, имеющего матерчатый свод, располагалась на гребне холма, чтобы было хорошо видно само сражение.

Тугие, гнусавые звуки сурны, раскатистые рогов и рокот огромных тулумбасов, по натянутой кожаной мембране которых ударяли вощагой, наполнили устрашающим громыханием все пространство округ… так, что вздрогнула не только земля, но заволновались и мамуны, встревожено замотав своими мощными головами. Липоксай Ягы также, как и иные вещуны, одетый в тонкую кольчугу, чуть ниже пояса, с укороченными до локтя рукавами и крутобокий, ближе к эллипсоиду, шлем, украшенный золотыми накладками и покрытый серебряным кистом, напряженно замер в своей ставке.

Конники, пехие, объединенной рати, обряженные в кольчуги и шлемы, с мечами и копьями первые, топорами, секырами, вторые, медлили какое-то время, ожидая, когда пращи порок выпустят первые залпы камней во врага. Медлили также конники оврученской рати, но только в их сторону полетели камни, как они резко сорвались с места, и, перейдя сразу в скок, понеслись навстречу единой рати трех волостей. Здоровущие каменья врезаясь в скачущих, рывком выкидывали всадников с седел, сбивали со скока лошадей, опрокидывая их под ноги идущих следом, вызывая ужас одних и бешенный галоп других, однако не останавливая самого движения. Оврученская конница преодолела почитай треть пути, понеся не малые потери, когда Росволод, стоящий поперед объединенной рати вскинул вверх меч, и тем самым прекратив обстрел из камнеметов противника, тронул своего коня. И тотчас медлительно ступили первые ряды полянских и повенецких конников.